«Дерьмо! И здесь нет ничего, чем я могла бы перекусить»
Голова Зой начинала закипать, а в мыслях и не думали всплывать истинно-нужные русские слова, описывающие весь тот кошмар, который девушка испытывала на протяжении последних двух дней. Есть было нечего. Пёс, постоянно снующий вокруг ярко-рыжей девушки, изредка поскуливал, то ли желая отведать чего-то сытного, то ли пытался не навлечь на себя гнев Роттен. А что Роттен? Она бы не стала есть своего спутника, даже если бы еды не было вообще.
«Я ж не собакоед. Да и ваше мясо, говорят, жесткое очень. И не смотри на меня так, я не пробовала! Честно» - клянётся Роттен, а затем оставляет собаку в точке укрытия, в которой они прожигали время уже дней как семь.
Семь долгих дней. Для Роттен это казалось настоящим испытанием, поскольку рыжеволосая до безумия любила открывать что-то новое, внезапное. А еще любила выживать, да настолько, что посвятила всю свою жизнь этому. Конечно, не по своей воле – но не будь страсти к выживанию в суровых условиях, бродила бы Зой сейчас по городу в окружении безвольных кукол, чьими головами завладела эпидемия. Не иначе.
«И что, неужели нас никто не спасет?»
В последнее время подобные мысли проскакивали всё чаще. И всё больше Зой хотелось верить в то, что однажды ночью её беспокойный сон нарушат сигнальные огни, призывающие выживших к себе. Что их спасут, перевезут в укрытие, сохранят души, а затем...
Картина в голове резко оборвалась, поэтому Зой чертыхнулась, вытащила сигаретную пачку и, не смотря внутрь, большие пальцем открыла ее. А затем попыталась нащупать тонкую никотиновую палочку.
«Последняя? Я стала слишком много курить»
Нервы не выдерживали. В последнее время Зой стала слишком часто встречать живых мертвецов, и при этом эти самые трупы перекрывали ей возможность пробраться к припасам, либо вещам, которые должны были быть жизненно-важными для человечества. Хотя бы до эпидемии.
Поэтому, когда склад встретил Зой мертвой тишиной, рыжеволосая нахмурилась и не стала заходить сразу же, предпочитая осмотреть периметр. Она чувствовала, что что-то здесь не так, но не могла понять, что же именно. Склад, к слову, Зой Роттен помнила еще с начала эпидемии, а если быть точней, с «доэпидемиальных» времен. Тогда она, маленькая, прибегала сюда раза два со своими друзьями, и они играли в прятки на полуобвалившихся этажах. Тогда еще Зой не думала о том, как же круто они играли с судьбой.
«А потом, когда один из нас чуть не свалился в дыру, мы перестали приходить сюда»
По спине пробежались мурашки, заставили рыжеволосую поежиться и обнять себя, словно на ней не было теплой, пусть уже и изорванной, толстовки. И дернул же ее черт отправиться куда-то без собаки. Пёс всегда чуял опасность, Пёс словно предвидел, что могло бы случиться с ними, предупреждал Зой. А сейчас Пса нет – остался в укрытии. Зой же здесь.
«Ненавижу тебя, Зой Роттен»
Мысль, проскочившая точно вспышка молнии, заставила девушку усмехнуться и вытащить сигарету изо рта, выдохнуть сизый клуб не то дыма, не то холодного воздуха, в сторону заброшенного здания. Ой, как же все это не нравилось Роттен.
- Так, ладно, хватит, - она словно одернула себя, встряхнула руками и буквально выплюнула недокуренную сигарету, потушила пяткой и, закатав рукава, направилась внутрь здания. Там, определенно, было что-то интересное, и любопытство по всем параметрам пересиливало страх за свою жизнь и осторожность. Ведь Зой на девяносто пять процентов состоит из любопытства, а остальные пять полагаются внутреннему стоп-крану и прочим «бесполезным» вещам.
И даже внутри здание выглядело неприветливо. Обвалившееся, порушенное, оно, тем не менее, все еще сохраняло за собой некую историю, прячу ту в стенах, исписанных маркерами и баллончиками с краской. А вон то граффити, которое Зой любила рассматривать в детстве. Правда, сейчас рисунок слегка выцвел, испортился, а обвалившаяся то здесь, то там стенка буквально грозила рыжеволосой, что еще секунда, и она, бетонная подруга, уничтожит все воспоминания, которые хранила в себе. Зой казалось, толкни она эту стену – та моментально наклонится и с шумом упадет, развалится на бетонные кусочки. И шумом подзовёт мертвые души сюда. А уж Роттен этого ой, как сильно не хотелось.
С трудом оторвав взгляд от современной живописи, Зой на автомате похлопала по карманам, планируя найти маркер, но тут же ударила себя по лбу. Не брала же она никаких маркеров! А он бы так пригодился.
Зато был складной нож, и именно его Зой Роттен вытащила из кармана, раскрыла и, прокрутив двумя пальцами в руке, задумчиво осмотрелась по сторонам. Сначала девушка медленно повернула голову вправо, боясь даже дышать. Взглядом прошлась по видимым участкам здания. Затем тоже самое сделала с левой стороны.
«Никого. Тишина. Пусто»
И, цокнув языком, рыжеволосая было направилась вглубь здания, как вдруг услышала едва уловимый шум-стук. У него не было какой-то последовательности, следовательно, это были не живые люди, передающие кому-то сигнал о помощи. Но и интервалы были совершенно различными, то есть, то была не крапающая вода.
Нахмурившись, Зой сжала покрепче нож и пошла на шум. Она должна выяснить, и, если все будет плохо, уничтожить этот самый источник.